Наложение ареста на имущество в рамках уголовного дела

В настоящее время широкое применение получает такая мера процессуального принуждения, как наложение ареста на имущество ( ст. 115 УПК РФ ). К сожалению, она является и одной из самых проблематичных, порождающей многочисленные злоупотребления со стороны органов следствия. Применение такой меры может повлечь необоснованное ограничение конституционных прав на неприкосновенность частной собственности и свободное использование своего имущества для предпринимательской и иной экономической деятельности. А бывает, что эта мера, по сути, используется как «способ давления» в уголовном процессе, что, естественно, не отвечает ее назначению.

В рамках настоящей статьи невозможно описать всех юридических тонкостей и проблем применения ареста на имущества, но позволю себе обратить внимание читателя на ряд обстоятельств.    

УПК РФ требует указывать в постановлении суда об аресте (о его продлении) «на конкретные, фактические обстоятельства, на основании которых суд принял такое решение». Но это можно понимать, как необходимость аргументировать наличие оснований полагать, что данное имущество получено в результате преступления либо использовалось в качестве орудия преступления, для финансирования преступной деятельности и т.п. По пути именно такого толкования и пошла российская правоприменительная практика. В итоге постановления об аресте имущества являются очень скупыми на конкретное обоснование необходимости его наложения.

Характерный пример.  Суд арестовал расчетные счета ряда юридических лиц на основании следующих документов: постановлений о возбуждении уголовного дела и о производстве предварительного следствия следственной группой, постановления о производстве обыска и его протокола, «рапортов, справки об исследовании документов... запросов и ответов информационного характера, в частности о номерах расчетных счетов, открытых юридическими лицами». Понятно, что все эти документы носили формальный характер, и ни один из них конкретно не подтверждал версию следствия о том, что на арестованные счета зачислялись добытые в ходе незаконной банковской деятельности средства (на основании чего и налагался арест). Однако это не помешало суду первой инстанции удовлетворить ходатайство о наложении ареста, и хотя суд апелляционной инстанции это постановление отменил, указав на необоснованное и чрезмерное ограничение права собственности и свободы предпринимательской и иной экономической деятельности, такой исход дела скорее исключение, чем правило.

Что касается  конкретизации арестовываемого имущества , то она может осуществляться как в самом судебном постановлении, так и позднее, в составляемом следователем или дознавателем протоколе. Суд же может ограничиться указанием того, на чье имущество и на какую сумму накладывается арест.

Точно так же по усмотрению дознавателя или следователя решается  вопрос о хранении  арестованного имущества: будет ли оно оставлено на хранении у владельца или собственника, передано иному лицу либо изъято для хранения при уголовном деле (ч. 6 ст. 115 УПК РФ ). Таким образом, закон никак не ограничивает усмотрение правоприменителя в этом вопросе. Между тем, то или иное решение может иметь для собственника имущества немаловажное значение. И эта неопределённость сохраняется при том, что на важность этого вопроса о возможности оставления арестованного имущества у владельца обращал внимание и Европейский суд по правам человека, к примеру, в деле «Боржонов против России» (п. 61 Постановления от 22.01.2009; жалоба N 18274/04).

Закон предусмотрел необходимость указывать в постановлении об аресте имущества  конкретные вводимые ограничения . Однако на практике они часто формулируются максимально широко или же регистрирующие органы зачастую игнорируют этот перечень, внося лишь общую запись об аресте имущества. Так, в одном из дел УФРС по Московской области отразило наложенный в порядке ст. 115 УПК РФ «арест в виде запрета собственнику совершать сделки, предметом которых является продажа либо иное отчуждение» просто как арест, ввиду чего собственник был лишен возможности зарегистрировать договоры аренды в отношении своего имущества. Примечательно, что в этом деле УФРС делало запрос органам предварительного расследования, на который получило ответ о недопустимости любых регистрационных действий в отношении объекта.

Одной из последних новелл в практике Конституционного Суда РФ является Постановление от 17 апреля 2019 года N 18-П, которым суд дал оценку конституционности части первой статьи 73, части первой статьи 299 и  статьи 307 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации .

Оспоренные положения регламентируют обстоятельства, подлежащие доказыванию при производстве по уголовному делу, вопросы, разрешаемые судом при постановлении приговора, а также содержание описательно-мотивировочной части обвинительного приговора.

Указанные положения являлись предметом рассмотрения постольку, поскольку на их основании приговором суда решается вопрос о сохранении после вступления приговора в законную силу ареста, наложенного в рамках производства по уголовному делу на имущество лица, не являющегося обвиняемым или лицом, несущим по закону материальную ответственность за его действия, в целях обеспечения гражданского иска.

Конституционный Суд признал оспоренные положения не соответствующими  Конституции Российской Федерации . Во исполнение данного Постановления Конституционного Суда РФ 17 декабря 2019 Государственная Дума ФС РФ приняла в первом чтении законопроект о сроке ареста имущества третьего лица в уголовном деле.

Комментарии